Статья 20 УПК РФ относит насильственные действия сексуального характера без квалифицирующих признаков к делам частно-публичного обвинения. Эти дела возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего. Такой порядок возбуждения уголовных дел юристы объясняют, во-первых, тем, что возбуждение дел, касающихся интимной жизни потерпевших, может вызвать нежелательную для них огласку, во-вторых, тем, что без участия потерпевших невозможно установить преступный характер деяния. К изнасилованиям в тюрьмах оба этих соображения неприменимы:
1) В условиях, когда заключённые не только сами передают друг другу всеми способами информацию о том, кто из них стал жертвой изнасилования, но и прямо требуют от жертвы не скрывать этого, никакой дополнительной огласки судебный процесс вызвать не может. Напротив, признание этого преступления делом публичного обвинения могло бы предотвратить дальнейшее насилие в отношении этих заключённых, нанести удар по этой гнусной практике.
2) Здесь юристы предполагают, что половое сношение может быть совершено по согласию, и установить факт отсутствия согласия невозможно без содействия потерпевшего. Однако то же можно сказать и о других преступлениях, которые, однако, законодатель отнёс к делам публичного обвинения; например, открытое хищение чужого имущества без опасного для здоровья насилия (статья 161, грабёж) теоретически тоже может быть совершено с согласия потерпевшего. Могут сказать, что количество лиц, пожелавших бы инсценировать грабёж, достаточно мало для того, чтобы ради их прихоти поступаться интересами общества, требующими максимально оперативного преследования преступников; однако интересы лиц, пожелавших бы вступать в половые отношения в тюрьме (гипотеза сама по себе совершенно фантастическая), тем более не могут приниматься во внимание, поскольку законодатель прямо объявил эти интересы ничтожными. Это сделано в Уголовно-исполнительном кодексе, часть 1 статьи 116 которого запрещает заключённым вступать друг с другом в половые сношения.
(Отметим, что если бы речь шла о гражданских правоотношениях, то данная статья УИК автоматически делала бы "согласие" потерпевшего ничтожным, но здесь могут возразить, чтобы половые вопросы не относятся к предмету гражданского права. Не знаю, насколько уместно это возражение, но в данном случае я могу обойтись в доказательстве и без привлечения принципов Гражданского Кодекса)
3) Ещё один аргумент в пользу того, что сексуальное насилие в тюрьме должно быть делом публичного обвинения, это то, что такое преступление очевидно ставит целью запугивание не одного только потерпевшего, но всего населения мест лишения свободы, является одним из главных средств удержания его в повиновении. Если бы не было этого средства, то лица, присвоившие себе власть в тюрьмах, очень быстро потеряли бы её, и рухнула бы насаждаемая ими рабовладельческая "нравственность", отравляющая всё наше общество. Поэтому логично предоставить возможность бороться с этими насильниками не только потерпевшим, но всем, кто стал свидетелем их преступлений.
Практический результат
Предлагаемый мною закон дал бы оружие для уничтожения власти тех, кто культивирует насилие и разврат, и для освобождения нашего общества от страха. И на место насаждаемых ими "правил" пришёл бы принцип, закреплённый в 21-й статье Конституции: "Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления.".